Как известно, после своей последней (ночной) встречи с президентом России В. Путиным президент Грузии М. Саакашвили заявил о том, что его страна слишком мала, чтобы расстаться хотя бы с частью своей территории. Поэтому, по его словам, Грузия не уступит и пяди своей земли до тех пор, пока останется хотя бы крупица справедливости в этом мире. Глава "маленькой, но гордой" кавказской республики на этот раз, вероятно, сказал, что думал, хотя не всегда думает, что говорит. Однако слова имеют значение в политике только тогда, когда они могут быть подкреплены реальной силой. А Грузия сейчас находится не в том положении, чтобы обеспечить целостность своей территории действиями, которые целиком и полностью зависят лишь от ее сил. И к тем вызовам, которые брошены ею ныне, нежданно прибавилась перекройка государственных границ, которая началась в Европе.

Старт был дан отделением Черногории от Сербии, которое произошло по итогам референдума, проведенного в первой из этих стран, более известной Европе под поэтическим названием "Монтенегро". Любопытно, что несмотря на минимальное преимущество избирателей, проголосовавших за независимость своей республики (55,4% против необходимых 55%), страны Евросоюза в едином порыве поддержали отделение Черногории. После некоторых колебаний свершившийся факт признало и либеральное руководство Сербии, которое, даже после бомбежек Белграда, не оставляет надежд на вхождение своей страны в "единую Европу". Данное событие, показательное само по себе, обещает стать лишь прологом к предстоящему референдуму по определению статуса Косово, в котором местные и пришлые албанцы уже вытеснили проживавших там сербов при поддержке бездействием со стороны европейских "миротворцев". И хотя в данном случае руководство Сербии вряд ли согласится с отделением края, ставшего трагическим и священным символом сербской истории, представители Евросоюза фактически признали провозглашение независимости Косово единственным способом разрешения политического конфликта.

С точки зрения стран Евросоюза и НАТО, на этом дело и остановится, поскольку никаких других аналогичных проблем в Европе они просто не видят. Однако можно не сомневаться, что для непризнанных Абхазии, Приднестровья и Южной Осетии черногорский и косовский референдумы станут прямыми прецедентами для проведения аналогичных действий в отношении Грузии и Молдавии, в состав которых они сегодня входят де-юре, но не де-факто. Именно этого особенно опасаются сейчас в Тбилиси и Кишиневе, главы которых заискивающе просят у американских и европейских лидеров гарантий сохранения единства своих государств. И большинство западных политиков и политологов охотно идут им в этом навстречу, высказываясь в том смысле, что политическое решение данных конфликтов должно проходить в рамках соблюдения территориальной целостности Грузии и Молдавии.

Однако, исходя из исторической логики и здравого смысла, трудно объяснить, почему черногорцы, сохраняющие симпатии к сербам, имеют право отделиться от них, в то время как абхазцы, южные осетины и жители Приднестровья, испытывающие совсем иные чувства к своим соседям, не могут провозгласить свою независимость. Очевидно, что в данном случае вступают в противоречие два основополагающих принципа, определяющие существование больших и малых наций. Это – право на сохранение целостности своей территории и право на национальное самоопределение, вплоть до отделения от существующего государства. Никто еще не доказал, что одно из этих прав является более фундаментальным, нежели другое. Поэтому в политической реальности все решает фактическое соотношение сил, выступающих за сохранение единства страны или за его нарушение. Таким образом, статус Косово или Южной Осетии, Абхазии или Приднестровья – это вопрос признания их реальной независимости или формальной зависимости странами, имеющими возможность доказать или навязать свою точку зрения большинству мирового сообщества.

И незачем обращаться в качестве последнего аргумента к тезису о справедливости, потому что единого понимания справедливости ни в международных, ни в общественных, ни в частных делах не существует. Даже древние греки, основатели "цивилизованной Европы", хорошо понимали разницу между двумя концепциями справедливости. Одна из них усматривает в справедливости "не что иное, как полезное сильнейшему" (Фрасимах). Согласно другой, справедливость есть "договор о том, чтобы не причинять и не терпеть вреда, заключенный при общении людей и всегда применительно к тем местам, где он заключается" (Эпикур). Лидерам Грузии и Молдавии следовало бы выбрать то, что для них более подходит, и, если бог не дал им силу, то им следует учиться договариваться. Ну хотя бы как это сделало кремлевское руководство, которое договорилось с кланом Кадыровых в Чечне и смогло не только успешно бороться с боевиками, но и провести референдум, согласно официальным итогам которого большинство жителей Чечни хотят быть гражданами России.

Можно, конечно, договориться с сильнейшим, что и пытается сделать Саакашвили, назвавший нахождение в свите Дж. Буша 4 июля "историческим днем для Грузии". (По иронии судьбы этот праздник знаменует освобождение американских колоний от Британской империи, которая боролась за сохранение целостности своей территории). Но при всех проблемах с образованием у главы США он все же хорошо понимает разницу между своим штатом Джорджия и одноименным государством, расположенным "где-то между Испанией и Китаем". Поэтому по сравнению с палестинско-израильским кризисом, эскалацией отношений с Ираном и вызовом со стороны Северной Кореи провозглашение суверенитета Абхазии, Приднестровья или Северной Осетии – это мелкие неприятности, не заслуживающие рейдов авианосцев, полетов "Стеллс" и отправки морской пехоты под звездно-полосатым флагом. Тем более когда Каталония может отделиться от Испании, Шотландия от Великобритании, а Крым от Украины.