Независимое аналитическое обозрение

    БЛИЦ-ОПРОС

Увидим ли мы российских спортсменов на Олимпиаде 2024 года в Париже?

Результаты опросов
© 2003-2024, Martovsky
Главная > Аналитика

05.05.2005 Должна ли Россия покаяться перед Восточной Европой за то, что победила во Второй мировой войне?

Автор: Сергей Кочеров

В преддверие 60-й годовщины дня Победы проходят острые дискуссии о том, каким был характер этой войны для Советского Союза и чем она обернулась для тех стран, что в итоге вошли в зону советского влияния. Поскольку наступающий юбилей станет, судя по всему, последним полномасштабным праздником в честь победы стран Антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне, дата и место торжественного события приобретают особое значение. Тот факт, что главы государств и правительств более 50 стран мира встретятся 9 мая в Москве, наглядно говорит о признании за Советским Союзом, правопреемником которого является Россия, решающего вклада в разгром фашистской Германии. Однако среди первых лиц государств, которые будут находиться на трибуне для высоких гостей, далеко не все хранят в своем сердце благодарность к России, пригласившей их разделить в этот день радость Победы. Например, лидеры стран Восточной Европы все громче заявляют, что 9 мая 1945 года является не праздничной, а траурной датой для их народов, так как знаменует собой не освобождение этих стран, но смену их гитлеровской оккупации на сталинское порабощение.

Прежде чем ответить на эти обвинения по существу, следует признать, что при анализе таких эпохальных явлений как Вторая мировая война трудно не впасть в грех национального субъективизма, когда все события рассматриваются исключительно через призму достижений и поражений своей страны. Также не нужно забывать, что есть своя правда у победителей и побежденных, которые обычно выставляют так много реальных или мнимых претензий друг к другу, что редко приходят к согласию в отношении того, каковы были причины войны и кто первым ее начал. Нисколько не претендуя на то, чтобы в небольшой статье отразить панорамную картину событий 1939-1945 гг., по мере сил попытаюсь взглянуть на них, исходя из интересов не только родной страны, но и других стран, которые вместе с нею прошли сквозь огонь мировой войны. Использую в качестве отправной точки слова польского аналитика Е. Осятински: "Нельзя постоянно осуждать и обвинять русских, но нам нужна честная оценка истории". Буду следовать этому призыву, питая надежду, что у этого и других наших критиков достанет мужества для того, чтобы дать честную оценку истории своих государств и народов во Второй мировой войне.


"Родину надо защищать средствами славными или позорными - лишь бы защищать её хорошо"

Никколо Макиавелли, итальянский гуманист


Главным обвинением, которое традиционно предъявляют Советскому Союзу в связи с началом Второй мировой войны и которым его стремятся низвести на один уровень с фашистской Германией как равно ответственного за развязывание всемирной бойни, является пресловутый пакт Молотова – Риббентропа. В секретном приложении к этому соглашению был утвержден раздел "буферных территорий" на сферу германских и советских интересов, что, разумеется, интерпретируют как заговор двух великих тоталитарных держав против небольших, но свободолюбивых стран Восточной Европы. Конечно, данный пакт, если применять к нему нормы морали, был циничным сговором двух диктаторов, который к тому же оба они рассматривали как тактическую уловку, чтобы усыпить бдительность противника перед началом смертельной битвы с ним. Вместе с тем, признавая аморализм соглашения Гитлера и Сталина, достигнутого в августе и дополненного в сентябре 1939 г., нельзя не признать, что в тех условиях оно отвечало геополитическим интересам как германской, так и советской стороны. Подписание пакта устранило ситуацию неопределенности, что неминуемо должна была возникнуть между СССР и Германией после продвижения вермахта вглубь Польши, и почти на два года отложило начало войны между ними, к которой наша страна была тогда еще менее готова, чем в 1941 году. И даже тот факт, что в данном случае Гитлер сумел перехитрить Сталина и совершить "вероломное нападение" на Советский Союз, не служит основанием для того, чтобы отказать этому соглашению в политической логике и военной необходимости, с учетом конкретных реалий того времени.

Более того, как это ни печально для стран, пострадавших от пакта Молотова – Риббентропа, он по сути ничем не отличался от договоренностей лидеров великих держав о разделе или переделе сфер своего влияния. За год до подписания этого пакта был совершен так называемый "Мюнхенский сговор", в результате которого премьер-министр Великобритании Чемберлен и министр иностранных дел Франции Даладье, следуя политике умиротворения агрессора, отдали Чехословакию на растерзание Гитлеру, в надежде направить его военную экспансию на Восток. В 1945 году лидерами стран Антигитлеровской коалиции были подписаны Ялтинское и Потсдамское соглашения, которые произвели предел Европы в соответствии с интересами победителей во Второй мировой войне. О прочности такого рода традиции свидетельствует и то, что в подобных пактах с секретными приложениями могут быть весьма заинтересованы и государства, не принадлежащие ни к числу великих, ни к числу победителей. Так, в качестве исторического курьеза, имеющего однако самое прямое отношение к нашей теме, можно указать на секретный протокол к подписанному накануне начала войны пакту Галифакса – Рачинского, из которого следует, что польское правительство имело виды на территориальные приобретения за счет Литвы и Румынии.

Но вернемся к соглашению Сталина и Гитлера, которое, по словам его критиков, роковым образом повлияло на судьбу Польши и стран Балтии. Если взглянуть на вещи более реально, то мы увидим, что пакт Молотова – Риббентропа лишь придал правовое обоснование, разумеется, с точки зрения германского и советского руководства, тем действиям, которые они в любом случае могли и должны были предпринять. В самом деле, что изменилось бы, когда бы данный пакт не был подписан, если, конечно, не принимать во внимание ставшую в то время эфемерной возможность создания военно-политического союза Англии, Франции и СССР против Гитлера? Совершенно ясно, что это не отвратило бы фюрера от проведения блицкрига против Польши, хотя и повысило бы напряжение в среде немецких генералов, боявшихся войны на два фронта. С учетом быстро развивавшегося наступления немецких войск на Варшаву ни англо-французское, ни советское руководство не рискнуло бы тогда вступить в войну с Гитлером. В Париже и Лондоне, скорее всего, потирали бы руки в надежде, что вермахт, пройдя через всю Польшу, ввяжется в войну с Красной Армией, а в Москве, надо думать, приняли бы уже не де-юре, но де-факто план раздела сфер влияния, что незадолго до этого предлагался Берлином. Поскольку Гитлер в это время еще не считал Германию готовой к войне с Советским Союзом, он, вероятно, и тогда бы уступил Сталину Западную Украину, Западную Белоруссию и посмотрел бы сквозь пальцы на введение советских войск в страны Балтии.

Конечно, с точки зрения стран Восточной Европы, которые за два десятилетия до этого восстановили (Польша, Литва) или приобрели (Латвия и Эстония) собственную государственность, действия Сталина по аннексии их территории были чудовищны. Однако для самого кремлевского диктатора, все более сознававшего себя подобием российских императоров, а Советский Союз - наследником Российской империи, возвращение территорий, утраченных после Первой мировой и Гражданской войны, было только восстановлением исторической справедливости. И для подавляющего большинства советских людей представлялось само собой разумеющимся, что западные украинцы и белорусы вместе с литовцами, латышами и эстонцами с радостью встретят власть рабочих и крестьян, которая придет на смену буржуазно-националистической диктатуре. Кстати, в отношении трех прибалтийских стран, в которых до их аннексии Советским Союзом существовали жестко авторитарные, националистические режимы, такое предположение первоначально было не столь уж большим преувеличением. Понятное дело, что вскоре по тем землям, где проживали новые советские граждане, прошелся каток сталинских репрессий, который оставлял за собой кровавый след во всех республиках СССР, включая саму Россию. В основном это были обычные для НКВД полицейские меры против "классово чуждых" и "политически подозрительных" элементов, хотя некоторые акции поражают не только своей жестокостью, но и бессмысленностью. Например, трудно найти хоть какую-то, даже преступную, логику в расстреле 20 тысяч польских офицеров в Катыни или в депортации нескольких десятков тысяч жителей прибалтийских республик накануне начала войны с Германией. Гитлер не уступал в кровожадности Сталину, однако, чтобы приобрести поддержку жителей Западной Украины, Западной Белоруссии и стран Балтии, летом 1941 г. приказал освободить и вернуть по домам 800 тысяч пленных советских солдат – уроженцев этих мест.

В данной связи заслуживает внимания упорное стремление некоторых политиков и интеллектуалов Польши и стран Балтии добиться международного признания фактов геноцида Советского Союза в отношении жителей этих стран. Так, польский профессор Анджей Новак из Ягеллонского университета мечтает о том времени, когда расстрел в Катыни будет признан в мире символом одного из двух самых крупных преступлений XX века - преступлением коммунизма. Если учесть, что под геноцидом обычно имеют в виду уничтожение целых групп населения по расовому, национальному или религиозному признаку, политику геноцида со стороны советского руководства по отношению к полякам и прибалтам обнаружить практически невозможно. В самом деле, зачем тогда нужно было расстреливать 20 тысяч польских офицеров в Катыни, но оставлять в живых еще около 200 тысяч офицеров войска Польского, которые затем влились в армию генерала Андерса или воевали в армии генерала Берлинга? Точно так же нет никаких доказательств того, что литовцы, латыши или эстонцы при Советской власти подвергались репрессиям по национальному признаку. Тем более интересно привести, для сравнения, примеры иного рода. Например, как назвать устроенное поляками во время войны массовое убийство польских граждан — немецких женщин и детей польских городов Быдгощ (Бромберг) и Шулитце? Или проведение Холокоста в странах Балтии, где самое деятельное участие в массовом уничтожении евреев принимали прибалты, надевшие немецкую военную форму?

Да, пакт Молотова – Риббентропа, с учетом сложившегося к нему отношения, воспринимается сегодня как позорная страница в истории России. Однако задумаемся на минуту, что стало бы ему реальной альтернативой, если бы Сталин и Гитлер не смогли договориться друг с другом. Если война между Советским Союзом и Германией тогда, как уже было сказано, представляется маловероятной, то вполне возможной стала бы оккупация Германией всей Польши и прибалтийских стран. В этом случае население Третьего рейха увеличилось бы примерно на 20 млн. украинцев, белорусов, литовцев, латышей и эстонцев, которые могли бы дать при воинской мобилизации в армию фюрера около 2 млн. штыков. Излишне пускаться в теоретические рассуждения о том, в какой мере это соответствовало военно-политическим интересам Советского Союза за два года до его вступления в войну со своим самым смертельным врагом. Но, допустим, Гитлер не стал бы оккупировать Прибалтику, ограничившись аннексией Клайпеды (немецкий город Мемель). Некоторые историки говорят нам, что если бы Сталин не присоединил страны Балтии к Советскому Союзу, Красная Армия получила бы в войне с Гитлером надежного союзника в виде почти 50 дивизий, которые могли бы выставить Литва, Латвия и Эстония. Думаю, что реальность тогда была бы иной: все эти дивизии после нападения Германии на СССР, в лучшем случае, сложили бы оружие, в худшем, - перешли на сторону вермахта, и немецкие танки в самом начале войны оказались бы в одном-двух днях перехода от Ленинграда! Сходная причина побудила Сталина в ноябре 1939 г. начать несправедливую войну с Финляндией, правительство которой не желало входить в геополитические интересы СССР и уступать часть своей территории в обмен на ту, что ей предлагалась. Не желая оправдывать советское руководство, все же напомню, что оно состояло сплошь из большевиков, не склонных возводить в абсолют государственные границы, тем более в таком "внутреннем вопросе", как границы в пределах бывшей Российской империи.

Но где же здесь учет интересов так называемых "малых стран", которые столкнулись с вопиющим произволом великих держав, видевших в них лишь средства для достижения своих геополитических целей? Что они смогли противопоставить грубой силе и натиску как с Запада, так и с Востока? По большому счету - ничего, кроме ненависти к своим оккупантам и ... надежды на приход врагов их врагов, которые прогонят захватчиков с их земли, помогут им восстановить утраченную государственность, а затем вернутся на свою родину, не требуя награды. Испытав многие несправедливости, которые совершались в их отношении воюющими великими державами, они чувствовали себя невинными жертвами и желали, чтобы весь остальной мир воспринимал их именно в этом качестве. Как будто их пригласили посмотреть на военный парад, а сделали участниками военных действий! Конечно, правда истории требует признать, что они были жертвами. Однако она же беспристрастно свидетельствует, что они были не только жертвами.


"Великие державы всегда вели себя, как бандиты, а малые – как проститутки"

Стэнли Кубрик, американский кинорежиссер


Современные польские историки исходят как из самоочевидного, что "польско-немецкая война началась 1 сентября 1939 года и завершилась 8 мая 1945 года победой советско-англосаксонской коалиции с нашим участием". Выходит, именно польская нация дольше всех воевала с гитлеровцами, за что и получила заслуженное вознаграждение – восстановила свое государство за счет территории Германии. В этих словах есть большая часть правды: известно, что по доле погибших людей от общей численности народа поляки во Второй мировой войне уступают лишь евреям и белорусам. Но если многие поляки действительно участвовали или поддерживали сопротивление немецкой оккупации (которое, однако, никогда не было столь масштабным и мощным, как в соседней Белоруссии), то польское правительство в эмиграции проводило весьма своеобразную политику. Так, если с ноября 1939 г. оно призывало подчиненные ему отряды вести борьбу против как немецких, так и советских оккупантов, то с нападением Германии и ее союзников на СССР оно велело им прекратить партизанскую борьбу против немцев. В 1942 – 1943 гг. на территории Советского Союза была создана польская армия генерала Андерса (73 тыс. человек), вооруженная и обмундированная на средства советского правительства, но подчинявшаяся польскому правительству в Лондоне. Когда в 1943 г. немцы объявили о нахождении останков польских офицеров под Катынью, и польское правительство, и генерал Андерс поверили им на слово, что расстрел поляков – дело рук НКВД. Поскольку было невозможно держать эту массу вооруженных людей, возмущенных полученными новостями и не желавших воевать вместе с Красной Армией, Сталин согласился пропустить их в Иран, где они фактически поставили себя на службу интересам Британской империи. Позднее поляки генерала Андерса приняли участие в высадке союзных войск в Италии, понеся страшные потери при штурме монастыря при Монте-Касино, что имел такое же отношение к освобождению Варшавы, как и сражение в ноябре 1808 г. при Сомоснерре в Испании, в котором особенно отличились сражавшиеся под знаменами Наполеона поляки генерала Домбровского.

Перейдем теперь к знаменитому Варшавскому восстанию, которое началось 1 августа 1944 года. Польские политики и историки обвиняют в его поражении коварного Сталина и бессердечных советских генералов, которые стояли под стенами Варшавы и хладнокровно наблюдали за тем, как вооруженные до зубов немцы убивали храбрых, но беззащитных поляков. При этом, странное дело, лондонское правительство Комаровского и Миколайчика поставило в известность о намеченном восстании английское, а, по некоторым данным, и немецкое командование, но забыло предупредить советское руководство, со стороны которого могла прийти реальная помощь(!). Впрочем, ничего удивительного в этом нет, поскольку само это восстание было нужно его инициаторам в изгнании только затем, чтобы заявить, что польская столица освобождена "Армией Крайовой", подчиняющейся лондонскому правительству. Это делает понятным, почему руководители восстания предприняли слабую попытку захватить мосты через Вислу, соединявшие центр города с предместьем Прагой, куда подходили советские танки, зато положили много своих людей при безуспешном штурме королевского замка Круликарни. Расчет явно делался на то, чтобы захватить замок, объявить о восстановлении "законной власти" и предоставить советским войскам с боями очищать от немцев "освобожденную Варшаву".

Надо было знать Сталина, чтобы понять, что он никогда бы не поддался на эту уловку. Это уже не говоря о том, что советские войска были вымотаны после успешных, но тяжелых боев в Белоруссии и на западной Украине и действительно нуждались в отдыхе. Конечно, можно было бы бросить все силы на Варшаву и, положив, как во время Берлинской операции, до полумиллиона советских воинов, взять штурмом столицу Польши в сроки, установленные польским правительством в Лондоне. Но для чего – чтобы нынешние наследники этого правительства и обслуживающие их журналисты вспоминали, как лихо они освобождали Варшаву, и походя плевали на могилы "советских оккупантов"?! О том, что такая перспектива была вполне реальна, говорит не только начало, но и конец восстания. Если часть уцелевших патриотов, в основном из "Армии Людовой", пробивалась из Варшавы через Вислу к советским частям, то глава восстания генерал Бур-Комаровский вместе со своими людьми пожелал сдаться в плен именно немцам, что они и сделали, когда нашли предоставленный им лагерь для военнопленных вполне удобным для проживания. Некоторые историки считают, что такое гуманное обращение с восставшими, вонзившими, с точки зрения немцев, нож в спину их воюющей армии, было бы невозможно, если бы польскую и немецкую сторону не связывали какие-то доверительные отношения. Такие отношения могли возникнуть еще в 1938 г., когда Гитлер при разделе Чехословакии позволил Польше отобрать у нее Тешинскую область, что не было предусмотрено даже "Мюнхенским сговором".

Обратим теперь внимание на нашего северного соседа – Финляндию. Сегодня официальная финляндская точка зрения состоит в том, что Вторая мировая война была для Финляндии оборонительной войной против Советского Союза. Об этом прямо сказала президент страны Тарья Халонен во время своего визита во Францию, когда заявила: "Для нас мировая война означала особую войну против Советского Союза, и у нас не родилось чувство долга благодарности к другим". Конечно, с точки зрения финского самосознания, весьма привлекателен тезис о том, что Финляндия была вынуждена вступить в войну, навязанную ей Советским Союзом, в которой немцы стали для финнов "братьями по оружию". До тех пор пока немецкие братья наступали, финские товарищи им охотно помогали, тем более что все это время Финляндия получала поставки продовольствия из Германии. Но летом 1944 г. немцы вывели свои войска из Прибалтики и Лапландии, их союзническая помощь прекратилась, и финляндское правительство быстро заключило сепаратный мир со странами Антигитлеровской коалиции. Чтобы придать достойный вид своему предательству "немецких братьев", финские политики и историки подчеркивают, что выход Финляндии из войны стал возможен в результате победы летом 1944 г. "в боях по сдерживанию противника", т.е. наступающих советских войск. (Это примерно как нам говорили, что Финляндия капитулировала, не выдержав непрестанных бомбардировок финских городов женской эскадрильей полковника Гризодубовой). В результате столь победоносного завершения войны Финляндия выплатила СССР репарации и отдала еще часть своей территории, так что сегодня ей не стыдно за свое участие в той войне.

Посмотрим теперь на судьбу многострадальных республик Прибалтики, лидеры которых публично заявляют, что считают 9 мая 1945 г. черной датой в своей истории. Наверное, в 1939 – 1940 гг. большую часть правящей элиты, да и населения стран Балтии более всего устроило бы положение нейтральной Швеции, что все военные годы выгодно торговала, продавая стратегические материалы и транспортные услуги тем воюющим странам, которые на данное время выглядели сильнее. В такой "стратегии выживания", несмотря на известный цинизм, нет ничего предосудительного, однако судьба распорядилась иначе. Реальный выбор пришлось делать между подчинением своих стран или сталинскому Союзу, или гитлеровской Германии. Сейчас, по прошествии времени, разумеется, можно заявлять, что этот выбор был грубо навязан и что прибалтийские народы стали жертвами насилия. Однако все же следовало бы признать, что во всех странах Балтии были как свои сторонники, так и свои противники вхождения их стран в зону влияния либо СССР, либо Германии. И соотношение между ними было величиной не постоянной, а менялось в зависимости от политики сначала советских, а затем германских властей, ну и, конечно, от хода боевых действий в войне 1941 – 1945 годов.

Поэтому, если перенестись из прошлого в настоящее, то трудно отделаться от впечатления, что президент Латвии Вике-Фрейберга, как и президент Эстонии Рюйтель и президент Литвы Адамкус, являются политическим наследниками той части элиты своих стран, которая в начале 40-х годов прошлого века выступала за переход на сторону Германии. Об этом, на мой взгляд, говорит и эмигрантское прошлое президентов Литвы и Латвии, и присущая им романтизация образов "лесных братьев", доходящая у г-жи Вике-Фрейберги до оскорбления российских ветеранов войны и любования латышскими легионерами дивизии СС. Символично, что когда советские части подходили к Риге, маленькая девочка Вайра, которая тогда и не помышляла стать президентом Латвии, вместе со своими родителями ушла с отступающими немцами на Запад. Даже если считать, что все латыши, литовцы и эстонцы были жертвами, это не означает, что они не испытывали привязанности к одной из воюющих на их территории стран. Вполне возможно, что немецкая оккупация многим из них могла показаться более культурной по сравнению с советской. В конце концов, немцы репрессировали в основном евреев, поляков и русских, а этнические прибалты, лояльно относившиеся к "Новому порядку", влачили относительно спокойное существование. Ведь фашисты не спешили посвящать их в свои планы, согласно которым, по оценке оберфюрера СС Конрада Майера, из числа прибалтийского населения на месте нынешнего проживания могут быть оставлены и онемечены свыше 50 % эстонцев, до 50 % латышей и до 15 % литовцев. Остальные прибалты, как и 80-85 процентов поляков, должны быть выселены "в определенный район Западной Сибири". Считать ли после этого, что Советская Армия освободила Прибалтику или принесла ей новое порабощение, пусть каждый решает сам.

Говорят, что в австрийском обществе с некоторых пор активно ведется дискуссия о том, кем была Австрия в годы войны: первой жертвой или первым коллаборационистом. По всей видимости, приводится множество фактов, подтверждающих и ту, и другую точку зрения. Почему же не идут подобные дискуссии в Болгарии, Венгрии, Румынии, Финляндии, бывших союзниками Германии в той войне, или в Чехии, Польше, странах Балтии, производивших оружие для Третьего рейха и поставлявших ему своих рабочих и солдат? Или все дело в том, что в годы Второй мировой войны политика этих стран, если отбросить нюансы, сводилась к тому, чтобы подчиниться силе, а когда на эту силу нашлась другая сила, вовремя перебежать на ее сторону со словами проклятия былому покровителю. Это - стратегия выживания при любых обстоятельствах, которая представляет удобное оправдание. Например, мародеры также считают себя жертвами войны, но при этом цепко подбирают все, что плохо лежит. Однако при чем тут показное благородство и кичливый гонор? Проще надо, господа, проще... Как сказал один законопослушный финляндский гражданин, "сейчас уже нет, слава Богу, ужасного коммунистического режима, и его не надо бояться. Не надо униженно распространять вранье, значит - пришло время найти истину и занести ее в учебники истории". Какую истину следует занести в учебники истории, пояснять не надо. Зачем же лидерам этих стран ехать в нелюбимую Москву на ненавистный их сердцу праздник? Лучше бы оставались дома, как сделали президенты Литвы и Эстонии и, возможно, сделают президенты Украины и Грузии. Так ведь нет, поскольку именно в этот день и в этом месте они смогут оказаться в одной компании с Джорджем Бушем, Тони Блэром, Герхардом Шрёдером, т.е. со своими новыми покровителями! А для вассала стоять рядом с сюзереном – это все равно, что для рыбы-прилипалы плыть рядом с акулой.


"Наш народ миролюбив и незлобив. Восемьсот лет провел в походах и боях..."

Геннадий Зюганов, российский коммунист


Так что же в итоге принесла народам Восточной Европы Советская Армия, которая в боях прошла через их земли, - независимость или порабощение? Это один из тех вопросов, на которые не может быть дано простого ответа. Прежде всего, советские воины спасли жизнь тем людям и народам, которым нацистское государство и фашистская идеология отказывали в праве на существование. Поэтому, хотя граждане Израиля имели основание не любить Советский Союз, там никогда не ставили под сомнение великий подвиг советского народа. Хотя ни одна дивизия Красной Армии не била фашистов на французской земле, граждане Франции сохраняют глубокое уважение к советскому солдату. Даже в Германии, где живут прямые потомки солдат и офицеров, погибших в России, Украине и Белоруссии, чтут памятники советским воинам и не надругаются над их могилами. В Восточной Европе уже начинают забывать, что были когда-то под гитлеровской оккупацией, зато с каждым годом припоминают все новые несправедливости, которые причинялись им при оккупации советской. Говорят, что сразу после Второй мировой войны многие немцы, австрийцы и итальянцы начали срочно вспоминать о том, какие издевательства они терпели от фашистского режима: одного полицейский толкнул, у другого реквизировали велосипед для военных нужд, третьего задержали за нарушение комендантского часа. Нечто подобное мы наблюдаем сейчас в странах Восточной Европы, которых, оказывается, Советский Союз много лет держал в черном теле и не пускал к светлой жизни.

Конечно, советские воины, вынесшие на себе основную тяжесть боев с фашизмом, были не ангелами в белых одеждах, не рыцарями без страха и упрека, а обычными людьми, со всеми человеческими достоинствами и недостатками, всем светлым и темным, что пробуждает в людях действительно страшная война. Постоянно пребывая в стрессовой ситуации, находясь между жизнью и смертью, они могли выпить лишнего, обидеть местного жителя, попавшего под горячую руку. Вероятно, были и нередкие случаи грабежей или изнасилований. Но историку Энтони Бивору, скрупулезно подсчитавшему, сколько немок было изнасиловано в ходе битвы за Берлин, было бы также нелишне поинтересоваться, зачем девушки и женщины в Западной Германии чернили себя карандашами перед тем как выйти на улицу и попасться на глаза американских и английских солдат. Да, в странах, вошедших в советскую зону влияния были установлены просоветские, т.е. коммунистические режимы. Однако так ли уж прав историк Норман Дэвис, который пишет в газете "The Times": "Когда союзные войска входили в Рим, Париж или Брюссель, это можно было назвать подлинным освобождением... Однако странам Восточной Европы советские войска несли не только освобождение от нацистского ига, но и новую тиранию"? На самом деле США и Англия активно содействовали тому, чтобы в зонах их влияния к власти приходили прозападные силы. Если бы не их военно-политическая и финансово-экономическая поддержка, коммунисты создали бы свое правительство в Греции и вполне могли бы победить на свободных выборах в Италии и Франции. Поэтому не следует создавать мифы об "истинном" и "ложном" освобождении, тем более что современная ситуация в Ираке показывает, насколько условна грань между освобождением и оккупацией.

Надо ли России повиниться перед жертвами Второй мировой войны? Покаяние – это оружие сильных духом, поэтому нет ничего постыдного в том, чтобы просить прощения у тех, перед которыми ты виноват. Но как чувство вины, так и покаяние не может быть общим. Однако именно об общем покаянии идет речь в "Призыве президиума Балтийской Ассамблеи к Государственной Думе Российской Федерации", где России предлагается "высказать официальное извинение народам Эстонии, Латвии и Литвы за несправедливость, мучения и вред, нанесенные этим народам Московским политическим режимом". Я же считаю, что надо повиниться перед конкретными жертвами, например, перед теми безвинно репрессированными, которых высылали в вагонах для скота в Сибирь. Но с какой стати каяться перед г-жой Вике-Фрейберге, родители которой предпочли своей исторической родине немецкие лагеря для перемещенных лиц? И уж тем более абсурдным делом кажется мне просить прощения у бывших коммунистов Восточной Европы, которые хорошо жили при прежней власти, да и сейчас неплохо устроились, порой громче других требуя покаяния от России. Кстати, если уж называть советский режим оккупационным, то следует признать всех, кто был в коммунистах и комсомольцах, пособниками этого режима. Или опять все дело в стратегии выживания любой ценой?

Но Бог с ними, нашими бывшими сомнительными союзниками, фальшивыми друзьями и лукавыми братушками. Теперь уже понятно, что нынешнее, а, возможно, и следующее поколение политической элиты стран Восточной Европы не простит нам, что именно советские, а не американские или английские, солдаты освободили их родину от фашизма. Главное – это сделать для себя правильный вывод из происходящего сейчас пересмотра итогов Второй мировой войны. История учит нас, что острая потребность в России появляется только тогда, когда надо идти выручать из беды братьев-славян, угнетенные народы, порабощенную Европу. Так было во времена наполеоновских и балканских войн, в годы Первой и Второй мировой войны. Тогда, поначалу, русских все уважают и любят, клянутся в мире и дружбе навек, спешат напомнить о нашем братстве ("нас одних - всего ничего, а с Россией – двести миллионов"). Но как только Россия выполнит свою спасительную миссию, устлав поля Европы телами сотен тысяч своих солдат, российскому воину-освободителю более чем прозрачно намекают: "Бери шинель - иди домой". Конечно, есть в том и наша беда или вина, что другие народы охотно закрывают глаза на наши недостатки во время военной грозы, но не желают терпеть их в дни мирной тишины. Поэтому и остается одно: с глаз долой – из сердца вон.

Так, может быть, и нам не следует строить особых иллюзий в смысле благодарного человечества. Если уж России назначено быть страной по чрезвычайным ситуациям, то и эксклюзивные отношения с другими странами нужно перевести на доступный и понятный всем язык товарно-денежных отношений. И когда ближние или дальние народы начнут поминать Россию добрым словом, станут искательно заглядывать ей в глаза и будут умолять о помощи против нового супостата, не спешить идти на их зов с открытой душой, не думая о награде. Но, прежде чем отправиться в новый поход во спасение Европы, получить твердые гарантии от взывающих об освобождении, что они обязуются "компенсировать все потери", понесенные Россией в этой войне. Вы только представьте себе картину, когда не г-н Ландсбергис требует миллиарды с России, а г-н Жириновский требует миллиарды с Прибалтики! А если серьезно, то надо помнить о том, что главные свои обязанности российское государство несет не перед "ближним зарубежьем", не перед Европой и не перед "цивилизованным миром", а перед своими гражданами, об интересах которых оно зачастую думает меньше, чем об интересах чужих. И поэтому, когда раздастся очередной истошный крик: "Россия, спаси нас!", лучше трижды тридцать раз подумать, прежде чем отправлять на смертный бой самое дорогое, что у нас есть – наших сыновей и дочерей.

© 2003-2024, Независимое Аналитическое Обозрение
При любом использовании информации ссылка на polit.nnov.ru обязательна